«Пример таких людей позволяет выстоять и не дрогнуть»

ЗАХАРЫЧ

      Поводом для короткого, но идущего от сердца выступления, которое давным-давно в этом сердце созрело и отстоялось, стала публикация автора этих строк в газете «Наш Красноярский край». Она первая в этой череде статей и посвящена радостному и знаменательному событию для всех тех, кому дороги наши кормилицы и окормительницы – тайга да река: для охотников, рыбаков и просто любителей природы. Событие это следующее: вошла в финальную стадию работа по организации заказника на нашей многострадальной реке Бахте (Туруханский район). Заказник организуется по просьбе местных жителей и в первую очередь охотников-промысловиков, озабоченных размахом поточного коммерческого рыболовного туризма на реке и её притоках. Река эта в силу размеров и удалённости бассейна всегда была резерватом тайменя, но, к сожалению, за последние 15 лет его популяция оказалась сильно подорванной. Да и не только таймень оказался под ударом – присутствие туристических толп и обслуги с неотъемлемой рыбной кухней привело к тому, что и остальной рыбы стало заметно меньше: рыбное изобилие исчерпывается очень быстро. Государство разделило озабоченность охотников нарастанием туристической активности и её неуправляемостью и поддержало просьбу местных жителей. Заказнику быть.  

    Работа инициативной группы велась уже много лет, мы советовались, проводили консультации, и неоценимую помощь нам оказал Владимир Захарович Богатырь. О нём и речь.

     Слышал я о нём ещё со студенческих лет, но познакомились мы с ним в Туруханске… хотел по уже привычке сказать «в две ты…»… в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Я тогда работал полевым зоологом на биостанции в посёлке Мирное рядом с Бахтой, и именно в этот год мне посчастливилось выполнять важное государственное задание – обследовать территорию будущего Центрально-Сибирского заповедника. Подробно я рассказываю об этой эпопее в повести «Живая верста». Здесь же скажу, что именно в этом походе я познакомился с замечательным и совершенно реликтовым человеком – Феликсом Робертовичем Штильмарком, не побоюсь этого слова – великим русским советским организатором заповедников. Этим же летом после экспедиции на Столбовую я оказался по делу в нашем районном центре Туруханске, где как раз застал Штильмарка, который и познакомил меня с Владимиром Богатырём. Произошло это на Туруханской биостанции. Богатырь руководил застольем – в квадратной огромной светло русой шевелюре и короткой майке, из которой торчали объёмистые бицепсы. Он только что прибыл с Чукотки, где, будучи главным охотинспектором, неплохо поработал и, в общем, по словам Штильмарка, «шороху там навёл». Какого-то особого разговора у нас с Володей в тот раз не получилось, но в следующий мой приезд мы хорошо и обстоятельно пообщались: я у него и заночевал, и мы многое обсудили. Я сказал ему, что собираюсь пойти в Госпромхоз, а он с недоверием спросил: «А сколько ты срубил избушек?» Я ответил что-то вроде, что две. Он как-то смилостивился… Воспринимал я его (да и воспринимаю) как старшего товарища, а главное – он тоже писал стихи, и это-то было, видимо, самым важным – я привёз ему показать первые свои стихотворения. 

     Жил Володя в брусовом многоквартирном доме рядом с биостанцией. Думаю, многие хорошо знают эти транссибирские двухподъездные двухэтажки из бурого бруса, с теплотрассами и балками вокруг. Отдав Володе стопку листов со стихами, я сидел и ждал приговора. В точности приговора этого не помню, но скорее всего к тем стихам он отнёсся средне и даже выговорил мне за оборот: «Забыв завалы ручьёв и пойм, где ползал в синем снегу с топором…». Он сказал, что недопустимо так говорить о работе охотоведа, что слово «ползал» принижает высокое это звание. (Формально я охотоведом не являлся, но относил себя к горячо сочувствующим). Но в общем он меня одобрил, сказал, что «тям» есть и надо двигаться, двигаться, перелопачивать себя, пока не попрёт настоящая жила. А может и что-то даже более обнадёживающее. Года через три я прочитал ему стихотворение «Охота». Когда закончил чтение, взглянул на Володю. Глаза его были красными, он резко встал, подошёл и стиснул мне башку.

     Потом мы то виделись, то нет, а дальше начался, точнее вернулся на круги своя, Тофаларский период Захарыча, и я многое узнал о его работе, а главное, о его жизненных устоях. Последние тридцать лет очень много предательства, а уж последние месяцы переход в это качество стал показательным – действительно… хотел сказать «многие», слава Богу некоторые оказались по ту сторону мушки. И уж смотришь с тревогой на того или иного попутчика из детства, ожидая всего чего угодно. Ведь новые идеологи – и свои, и заокеанские – работают, бьют по нашим многовековым и незыблемым правилам, пытаясь обесценить и отменить такие понятия, как долг, честь, стыд, верность. Да и (условно) – свои разрушители воспряли. Год назад, кажется в Яндексе, на всю страну было заявлено, что стыд – пережиток прошлого. А уж сколько развелось псевдопсихологов, лечащих издёрганный народец (особенно дамочек) по американским рецептам, главный из которых: «Ты никому ничего не должен». Дудки – должен. И пример тому Владимир Захарович, здесь кроме гордости, радости и желания брать пример – ничего. Если уж говорить о верности принципам – то это к нему. Чего бы это не касалось. Русский человек если талантлив, то во всём. Нельзя быть по-настоящему защитником природы, и при этом предавать Родину и Бога. Можно, конечно, но это вылезет, причём самым безобразным образом и сведёт на нет твоё однобокое подвижничество. 

     Богатырь в силу свой работы и сам всегда под мушкой. И те, кому он переходит дорогу, наверняка предлагают компромиссы. Но у него один ответ: «Иисус и отец будут недовольны». А отец его в войну был комиссаром Соединения партизанских отрядов под командованием А. Н. Сабурова.  

     Могу сказать, что пример таких людей действительно помогает выстоять и не дрогнуть. Видя Богатыря, ещё раз утверждаешься в правильности выбранного пути и заражаешься незыблемостью. Ведь сейчас все правила и заветы настолько сместились или вовсе упразднены, что такие принципиальные, как Захарыч, выглядят одиночками и чудаками. Хотя его отношение к делу – норма и эталон. По прошествии времени, имя это станет хрестоматийным, обретёт ореол книжности и историчности. Будут говорить: «Да, были люди». 

     Но я хочу, чтоб вы осознали, что такое Богатырь – сейчас.                     

                                                                             Михаил Тарковский, писатель. 2022 г.